Уже почти 17 лет я живу и работаю пастором во Владивостоке и являюсь пропстом Дальнего Востока России. Как же я попал сюда? - Это настоящая приключенческая история.

Но сначала вот что: я родился 20 августа 1937 года и провел свое детство и юность в маленьком городке (почти деревне) Фалингбостель, в степи Люнебурга (между Гамбургом и Ганновером). Здоровый воздух, огромные леса, широкая степь, родимый дом, здоровые люди вокруг – я провел счастливое детство.

Мои русские друзья иногда не могли поверить в это - ведь это была война. И даже немного дальше в степи был лагерь для военнопленных. Но с русскими военнопленными меня связывают хорошие воспоминания: по пути от железной дороги до лагеря они раздавали нам, детям, конфеты из своего пайка: сердечность на войне.

Никакой борьбы по окончании войны у нас не было. И об английских военных у меня тоже только хорошие воспоминания: они образцово защищали нас от польских и русских мародеров. С тех пор у меня симпатия к англичанам: корректное и порядочное поведение даже во «враждебной» стране.

Подошла юность, и кроме природы, книг и музыки на меня тогда особенно повлияло мое отношение к церкви. Город Германнсбург (германсбургская миссия) был рядом, набожность населения люнебургской степи шла оттуда. Я всегда любил этих простых, свободных и внутри глубоких людей.

В этом пространстве вопрос поиска Бога возник у меня довольно рано: должно быть что-то большее, чем все вокруг, большее, чем предлагало начинающееся немецкое экономическое чудо, большее, чем футбол и девушки. Без сомнения, с такими вопросами в моем переходном возрасте и даже после него я выглядел как маленький чудак; у меня были только такие друзья, которые имели такие же вопросы, я очень ценил эту дружбу.

Также рано проснулась моя страсть к музыке. Я получал уроки игры на фортепиано и скрипке, когда мне было 10 лет, я написал свою первую маленькую композицию. Кроме того, продолжалось мое увлечение прогулками в одиночестве на природе.

Таким образом, на моем жизненном пути эти три движущие силы и интересы всегда были вместе: ПОХОДЫ, МУЗЫКА, БОГ.

1) Множество моих походов и поездок есть сокровища моей жизни, которыми я и сегодня живу. С этим тесно связан мой интерес к истории, моя радость переходить границы стран и культур и мой интерес к иностранным языкам. Я всегда охотно изучал иностранные языки, например, русский – во время моего теологического образования в университете Марбурга, просто из интереса к русскому миру - без цели и намерений, но оказалось, что это очень пригодится мне дальше.

2) Музицировать, один или с другими, сочинять музыку – было для меня всегда потребностью. Когда я почувствовал кризис в своих занятиях теологией, я чуть было не перешел к изучению музыки. Но я начал изучать философию. Для меня теология и музыка всегда существуют вместе! Сегодня я иногда сочиняю композиции, камерную музыку и другое: некоторые мелодии в нашем новом сборнике песен написаны мною.

Я мечтаю еще сегодня о том, чтобы сочинить маленькую ораторию о нашем бывшем суперинтенданте Николае Шнайдере и о его проповедях. Останется ли это мечтою?

3) Поиски Бога. Я хочу подтвердить: в отличие от многих я изучал теологию не потому, что чувствовал призвание или хотел изменить мир, или просто по традиции, но сначала из «любопытства», или лучше сказать : моя душа жаждала большего , чем этот мир может предложить . Этот мир, в конце-концов, не удовлетворял меня.

Но в моей душе всегда было глубокое убеждение: «Должно быть что-то большее, чем все это».

Я изучал теологию не из-за преклонения перед Богом, но из-за серости этого мира , это значит, я шел не «к чему-то» но уходил «от чего-то». И поэтому Св.Августин, над трудами которого я много работал во время моего изучения философии, был всегда близок мне с основой его теологии: «ТЫ СОЗДАЛ НАС ДЛЯ СЕБЯ, И СЕРДЦЕ НАШЕ НЕ ЗНАЕТ ПОКОЯ, ПОКА НЕ УСПОКОИТСЯ В ТЕБЕ (Исп.1,1).

Это - непокой сердца, жажда Бога в душе, как часто поем мы в нашей литургии слова из гимна монастыря в Тезе (Франция): «ВО ТЬМЕ ИДЕМ МЫ В ПОИСКАХ / ИСТОЧНИКА НАШИХ СИЛ /И СВЕТОМ ДЛЯ НАС ЛИШЬ ЖАЖДА СЕРДЕЦ …»

Итак, я хотел изучать теологию. Но я еще не чувствовал себя зрелым к служению в церкви. Поэтому сначала я изучал теологию только дополнительно, чтобы преподавать религию в школе. Но потом я пошел на военную службу, и именно в это время я принял решение изучать только теологию. Почему же? -

Впервые я погрузился неизбежно в простонародную среду и увидел, как еще мало в народе живет христианское мышление и сознание. И тогда я думал: «Здесь ты должен противопоставить себя». Пришло ли сейчас призвание к изменению мира? - Так можно сказать, но не таким образом, чтобы навязывать людям Бога, как это делают плохие миссионеры (при этом я позже хотел стать миссионером, но хорошим), но больше из-за педагогического желания: «проснись, вступи на путь поиска Бога! Тогда Он сам откроет Себя тебе, я Его тебе не открываю».

«Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Эфф.5,14).

Свобода и радость были основными ценностями от начала моей жизни, я ненавидел узость и фанатизм в церкви. Как долго ты идешь со свободой и радостью – это другой вопрос, но каждый живой человек должен начинать со свободы и радости, с осознания самого себя.

Что он может при этом потерпеть крушение или изменение – это другая вещь, но только такой человек, начинавший с осознания самого себя, может позже быть хорошим миссионером, достойным доверия. Этому можно учиться у Св.Павла (см.его автобиографию: Филипп. 3, 4-14).

Итак, я изучал теологию в Тюбингене, Марбурге и Геттингене. Когда из-за страха потери свободы и радости я пришел к разладу с церковью, я быстро завершил своё теологическое образование (диплом на «отлично»). Потом я получил работу в качестве ассистента в Университета Геттингена и продолжил свое образование на философском факультете. Но позже, после собственных размышлений я вернулся назад, к церкви.

Через это я понял: не доверяй так много авторитетам, но думай и решай сам, - собственное размышление ведет к уму (см.Л.Толстой «Верьте себе»)!

Я стал пастором в Гамбурге, женился и родил двух дочерей. В Гамбурге я пришел в общину, в которую никакой другой пастор не хотел идти из-за противостояния: работа с молодежью там была направлена против пасторов. Но это как раз и привлекло меня.

Моя вторая община, - и больше общин в Германии у меня не было, - была более мирной. Я никогда не был удобным пастором для церковного управления. Я вошел в политическую группу пасторов, которые были против атомной энергии. В связи с этим мы в течение почти двух недель оккупировали главную церковь Св.Петра в Гамбурге, после чего мы получили официальное замечание.

Так как я хотел быть ясным и решительным человеком, но всегда ищущим братского диалога,- я все-таки имел хорошие отношения с церковным управлением. И когда в 1978 году все пасторы Гамбургской общины студентов из-за «политической радикальности» были сняты со своей работы, я вместе с другим коллегой был единственным кандидатом, кто устраивал обе стороны, «и левых , и правых» .

В течение моей работы пастором в Гамбурге я всегда много работал с детьми и с молодежью (альтернативная работа с молодежью – походы по диким местам, периодически в голоде, чтобы учиться братскому разделению в беде). Мы посещали международные встречи молодежи в монастыре Тaize во Франции n Iona в Шотландии.

К моей молодежной работе относились также так называемые «музыкальные праздники» в пасторате, где мы исполняли музыку, часто мои композиции, и пели вместе. В моей второй общине я вел также живую работу с польской молодежью, это было до «перестройки».

У меня был также контакт с французскими «социальными пасторами» (“pretres-ouvriers”). Во время работы в Гамбурге я всегда хотел стать миссионером во франкоязычной Африке. Но после крушения моего первого брака этот план был также разрушен (моя первая жена была француженкой). Во время моего викариата (1970) у меня был незабываемый опыт проживания в течение пяти месяцев с миссионерами в Танзании ( Африка).

Но в конце-концов: как же пришел пастор Брокманн в Россию?

Впервые я был в России уже в 1963 году, когда я, после моего теологического экзамена, позволил себе четырехмесячное «бродяжничество» через Турцию, Персию, Афганистан, Индию, и возврат – через Россию (конечно, там только поездом).

В 1992 году я получил возможность отпуска для дополнительного образования – 6 месяцев.

Почти что я решил провести его в Южной Африке, которая меня всегда интересовала и которая тоже находилась в переломном состоянии. Но сейчас Россия открылась в связи с перестройкой. Россия всегда привлекала меня: бескрайняя, просторная, закрытая, тайной окутанная страна, кроме того, я был любителем русской литературы, и не в последнюю очередь, это - одна из северных стран, которые меня всегда привлекали.

Я был приглашен на первый Синод DELKRO («Немецкая евангелическо-лютеранская церковь в республиках востока») в мае 1992 г. в г.Омске.

Когда этот Синод заканчивался после 5 дней работы, сначала никто не знал, что делать с пастором Брокманном, и мне предстояло еще почти 6 свободных месяцев. И тут возникла новость: во Владивостоке, в 5 тысячах км далее от Омска,
в городе, который еще один месяц тому назад был закрытым, есть старая лютеранская церковь, где сейчас находится музей российского Тихоокеанского флота; в этом городе живет около 800 российских немцев, а в крае около 4000, все – с прошлыми лютеранскими традициями.

Возник вопрос: кто хочет это исследовать? - Это привлекло меня, и я поднял руку: я хочу!

(«…вот я, пошли меня» Исайя 6,8)

Все было традиционно: я встал на колени, епископ Харальд Калныньш (сейчас покойный)дал мне свое благословение и сказал: «Итак, сын мой, ты имеешь мое благословение, - иди! Посмотрим, что будет после моего благословения».

Было много; между прочим, основано 9 лютеранских общин, и большой опыт с людьми и захватывающая история с Богом – все хорошо и трудно…

Я приехал с одним российско-немецким братом (т.к.тогда я не мог еще так хорошо говорить по-русски) во Владивосток в середине мая. Наше задание: найти церковь и российских немцев. Церковь мы нашли сразу: она стоит в центре города как его самая старая церковь. Но найти российских немцев было не так легко.

Тогда я думал: давайте будем очень хитрыми и обратимся в КГБ. Если они хорошо работали, тогда они имеют список всех диссидентов (в том числе лютеран). Успеха не было.

Следующий шаг был также неуспешен, и я получил типичный русский опыт. Я обратился в Русскую православную церковь. Я думал: ведь христиане должны помогать друг другу. – Ничего подобного. Чуть они не выбросили меня: «Что вы здесь хотите? В России есть только православные христиане!» Я был практически в отчаянии и думал: здесь ничего не получится.

Я купил себе билет на самолет в Чегдомын, регион добычи угля, 1500 км севернее Владивостока, куда тоже были депортированы российские немцы.

И вот: «…дивны судьбы Его, велика премудрость Его!» (Исайя 28,29). Я, как музыкант (на моей первой визитной карточке в России стоит «Манфред Брокманн, пастор и музыкант», над чем архиепископ Кречмар всегда немного посмеивался) накануне поездки шел в концерт. И там один из слушателей был одет в черно-белое со специальным пасторским воротником.

Конечно, я обратился к нему; это был пастор Даниель Маурэр, американец, священник римско-католической церкви; он был здесь уже за две недели до меня; он знал уже о некоторых лютеранах. Я посетил их, они все знали друг о друге негласно, и новость распространилась: «Приехал лютеранский пастор, который хочет работать с нами».

И после этого все они «вышли из подполья», и мы праздновали вместе наше первое богослу- жение в воскресение Exaudi , 31 мая 1992 года, перед церковью Св.Павла, т.к. в ней еще был музей Тихоокеанского военного флота, с бюстом Ленина на алтаре. Фото участников этого первого богослужения занимает сейчас в нашей церкви почетное место.

Сегодня иногда я шучу с пастором Даниэлем, который еще работает у нас во Владивостоке и с которым меня связывает хорошая дружба: «Ты, римский католик, основал нашу лютеранскую общину»! Да, неизвестно, как бы все случилось, если бы я не встретился с ним!

С тех пор каждое воскресение мы праздновали богослужение (в библиотеке, потому что мы пока не получили назад нашу церковь), и вокруг богослужения росло все другое, как положено в христианской общине. Мы зарегистрировали общину, я уже посетил также лютеран в Хабаровске, ближайшей краевой столице, в 850 км от Владивостока, - все расцветало.

Но в конце октября мне пришлось возвращаться в Гамбург, там моя община ждала меня, ведь мы основали общину во Владивостоке во время моего отпуска. Я написал тогдашнему епископскому викарию проф.Г.Кречмару: «Здесь создана и цветит община, она нуждается в пасторе, потому что я должен уехать».

На это Г.Кречмар ответил: «Если все так хорошо идет под вашей рукой, не хотите ли Вы стать пастором в этой церкви?»

И тогда внутри меня началась работа: «Ведь ты всегда хотел стать миссионером и открывать Христа в другой культуре. Не призвание ли это?» Для меня это было позднее исполнение старого жизненного желания. Я начал освобождаться в Гамбурге, мои дочери, уже достаточно независимые, дали мне свое разрешение, и с сентября 1993 г. я постоянно живу во Владивостоке.

Приехал суперинтендант Николай Шнайнер (Омск) и епископский викарий Георг Кречмар (Санкт-Петербург), и в воскресение 7 ноября 1993 г. они ввели меня в должность пастора общины Св.Павла г.Владивостока и одновременно пропста российского Дальнего Востока.

И как с тех пор все продолжается, об этом расскажет пропст Брокманн в ругой раз под заголовком «Маленькая история пропства Дальнего Во стока».

Манфред Брокманн, пастор церкви Св.Павла г.Владивостока,
пропст российского Дальнего Востока.

Владивосток, 20.03.09.